Dimych
Участник
|
# Дата: 3 Фев 2009 14:45
Ответить Цитата
Долгое время Лацберг был для меня просто голосом в магнитафоне. Голосом, одетым в шумы и шорохи любительских записей, поющим очень разные, часто неожиданные песни, в которых одновременно и наивность и мудрость, и доброта и жёсткий, а иногда и жестокий ум. Как-то не верилось, что один и тот же человек написал сурово–туристическое « Пора в дорогу старина » (там, где в ритме марша говорится о том, что «ты слишком долго (...) прощался на ветру, » с той, которой « абсолютно всё равно / что шум приёмника, что утренний прибой, » и что рядом всегда есть друг, который « разделит пополам твою печаль » ) и пронзительное « Что день, что вечер » (качающаяся, неуверенная мелодия, « ты уходишь », остаётся « твой мираж, но он не вечен, заколеблется и он, »и на помощь призывается святой Антоний, « для кого ночные бденья / блажь испорченной крови » )... Из-за этих расхождений, сложно было представить себе, как выглядит сам человек.
И вот, когда Ланцберг, несмотря на болезнь, согласился приехать к нам в Париж, этот голос приобрёл наконец физический облик. И тут меня ждало несколько сюрпризов. Во-первых, оказалось, что Ланцбергов на самом деле два: и в жизни, и на сцене Владимир неотделим от своей жены, которая повсеместно следует за ним, иногда тихонько подпевает, иногда подсказывает слова, а иногда просто смотрит со стороны и одобряюще улыбается. Во-вторых, сам человек оказался гораздо менее загадочным, гораздо более близким и понятным, чем сложивштйся у меня песенный образ. И на концерте это сказалось. Между песнями – среди которых было относительно много новых – автор рассказывал куски своей жизни, те моменты, в которые он писал. И оказалось, что даже у самых отчаянно-туманных песен есть вполне будничная, почти всегда биографическая предыстория, которую этот человек в больших очках с чуть смущённой, умной улыбкой щедро, но без пафоса раскладывал перед слушателями. В этой доверительной атмосфере каждая песня звучала, как откровение.
Вопреки волнениям организаторов, зал был более чем заполнен: зрители сидели кто на чём горазд (а горазды были, кроме дежурных стульев-табуреток, и на столах, и на ковре). Многие говорили потом, что услышали о Ланцберге впервые, но что совсем не жалеют о том, что пришли.
Белла Остромоухова
|
